Проклятье этого мираПроклятье этого мира
Нож входит между третьим и четвертым ребром, с хирургической точностью вспарывая тугие ткани, и вновь взлетает над распростертым телом серебристо-алой птицей. Она давно не кричит, лишившись сознания раньше - много раньше, поэтому даже обидно, однако...
Горло.
Идеально заточенное лезвие могло бы служить отличным зеркалом, если бы не было затянуто в тягучую алую пленку. Красные, горячие лепестки падают на лицо, путаются в волосах, окутывают обнаженные плечи, грудь, бедра, создавая совершенный в своей примитивной красоте узор. Он каждый раз неповторим и если бы Тоэр могла, то создала бы коллекцию красочных слайдов, воспевающих красоту последнего удара, но...
Соль на губах, как тоска о морских просторах, бирюзу которых напомнили ее глаза - Тоэр заметила еще, когда ее только привели сюда. Глубокие, полностью безумные глаза цвета морской волны - глаза, понимающие только язык боли. Кажется, она убила собственную дочь... или сына? Впрочем, какая разница. Ведь уже... все?
Красиво. Или страшно. Столь красиво или страшно, что дыхание перехватывает, то ли от отвращения то ли от восхищения - красные ленты на белой коже, запястья перевитые диковинными браслетами, украшенные алыми цветами раскрывшихся вен, алый плащ, нежнее шелка и бархата, укутывающий плечи. Но все это - неважно. Все это лишь украшение. Основная задача выполнена с успехом, это показывают датчики, приглушенно светящиеся под кожей.
Словно в подтверждение этого за спиной открылась дверь - сразу замерзла спина. Тоэр медленно поднялась с колен, и через плечо взглянула на вошедшего ассистента. Позволила холодным пальцам мальчишки (боится?) накинуть на плечи халат и, не задумываясь больше ни о чем, развернулась и направилась в лабораторию. Времени потеряно и так было предостаточно.
Гении - спасение этого мира. В десять лет Тоэр окончила школу. В тринадцать получила диплом психиатра. В четырнадцать заработала свою первую ученую степень. Когда Тоэр было восемнадцать мир впервые столкнулся с феноменом Жажды.
Лучшие умы эпохи, один за другим превращались в невменяемых психопатов и маньяков. Страдали память, воображение, внимание. Два или максимум три месяца и бывший светоч науки становился просто растением, если и проявляющим какие-нибудь эмоции то лишь из разряда "убить".
Чувства самосохранения больные были лишены напрочь - поэтому из-за недосмотра персонала специализированных клиник часто кончали жизнь самоубийством, не найдя другого выхода своей агрессии.
Через год после открытия феномена Жажды на его исследование были отправлены огромные средства и лучшие ученые-психиатры. Когда Тоэр исполнилось двадцать два, она встала во главе собственной лаборатории, возглавляя группу ученых, лихорадочно пытаясь найти лекарство. Подгоняемые мыслью, что эта участь может постигнуть и их, они работали как проклятые, пока черед полгода исследований не нашли... Нет, лекарства не было. Была возможность сохранить рассудок, уже пораженный синдромом Жажды.
Через три месяца Тоэр довелось проверить эту возможность на себе.
Удачно.
Про-фи-лак-ти-ка. Это слово оставляет на языке гадливый привкус. Ответ крылся в желании больных убивать. Все оказалось просто. Пока рассудок еще чист, пока разум не деградирует, больному необходимо воплотить ту жажду убийства, что поселилась в нем вместе с синдромом. В среднем - раз в месяц. Какая разница правительству, кто будет лишать жизни осужденных на смерть? А разговоры об этике... Гении - спасенье этого мира, верно? Мы не можем себе позволить их лишиться.
Тоэр раздраженно потерла щеку - кровавые брызги засохли и теперь стягивали кожу отвратительно коркой. Не было времени даже принять душ. На монитор компьютера выплывали колонки статистики, графики, диаграммы, но там по-прежнему не было ни одного ответа на вопрос - почему это произошло?
Тоэр Верлей, двадцать четыре года. Ученый, нашедший лекарство от сумасшествия. Председатель международной ассоциации здравоохранения. Дипломированный гений.
Проклятье этого мира.
Нож входит между третьим и четвертым ребром, с хирургической точностью вспарывая тугие ткани, и вновь взлетает над распростертым телом серебристо-алой птицей. Она давно не кричит, лишившись сознания раньше - много раньше, поэтому даже обидно, однако...
Горло.
Идеально заточенное лезвие могло бы служить отличным зеркалом, если бы не было затянуто в тягучую алую пленку. Красные, горячие лепестки падают на лицо, путаются в волосах, окутывают обнаженные плечи, грудь, бедра, создавая совершенный в своей примитивной красоте узор. Он каждый раз неповторим и если бы Тоэр могла, то создала бы коллекцию красочных слайдов, воспевающих красоту последнего удара, но...
Соль на губах, как тоска о морских просторах, бирюзу которых напомнили ее глаза - Тоэр заметила еще, когда ее только привели сюда. Глубокие, полностью безумные глаза цвета морской волны - глаза, понимающие только язык боли. Кажется, она убила собственную дочь... или сына? Впрочем, какая разница. Ведь уже... все?
Красиво. Или страшно. Столь красиво или страшно, что дыхание перехватывает, то ли от отвращения то ли от восхищения - красные ленты на белой коже, запястья перевитые диковинными браслетами, украшенные алыми цветами раскрывшихся вен, алый плащ, нежнее шелка и бархата, укутывающий плечи. Но все это - неважно. Все это лишь украшение. Основная задача выполнена с успехом, это показывают датчики, приглушенно светящиеся под кожей.
Словно в подтверждение этого за спиной открылась дверь - сразу замерзла спина. Тоэр медленно поднялась с колен, и через плечо взглянула на вошедшего ассистента. Позволила холодным пальцам мальчишки (боится?) накинуть на плечи халат и, не задумываясь больше ни о чем, развернулась и направилась в лабораторию. Времени потеряно и так было предостаточно.
Гении - спасение этого мира. В десять лет Тоэр окончила школу. В тринадцать получила диплом психиатра. В четырнадцать заработала свою первую ученую степень. Когда Тоэр было восемнадцать мир впервые столкнулся с феноменом Жажды.
Лучшие умы эпохи, один за другим превращались в невменяемых психопатов и маньяков. Страдали память, воображение, внимание. Два или максимум три месяца и бывший светоч науки становился просто растением, если и проявляющим какие-нибудь эмоции то лишь из разряда "убить".
Чувства самосохранения больные были лишены напрочь - поэтому из-за недосмотра персонала специализированных клиник часто кончали жизнь самоубийством, не найдя другого выхода своей агрессии.
Через год после открытия феномена Жажды на его исследование были отправлены огромные средства и лучшие ученые-психиатры. Когда Тоэр исполнилось двадцать два, она встала во главе собственной лаборатории, возглавляя группу ученых, лихорадочно пытаясь найти лекарство. Подгоняемые мыслью, что эта участь может постигнуть и их, они работали как проклятые, пока черед полгода исследований не нашли... Нет, лекарства не было. Была возможность сохранить рассудок, уже пораженный синдромом Жажды.
Через три месяца Тоэр довелось проверить эту возможность на себе.
Удачно.
Про-фи-лак-ти-ка. Это слово оставляет на языке гадливый привкус. Ответ крылся в желании больных убивать. Все оказалось просто. Пока рассудок еще чист, пока разум не деградирует, больному необходимо воплотить ту жажду убийства, что поселилась в нем вместе с синдромом. В среднем - раз в месяц. Какая разница правительству, кто будет лишать жизни осужденных на смерть? А разговоры об этике... Гении - спасенье этого мира, верно? Мы не можем себе позволить их лишиться.
Тоэр раздраженно потерла щеку - кровавые брызги засохли и теперь стягивали кожу отвратительно коркой. Не было времени даже принять душ. На монитор компьютера выплывали колонки статистики, графики, диаграммы, но там по-прежнему не было ни одного ответа на вопрос - почему это произошло?
Тоэр Верлей, двадцать четыре года. Ученый, нашедший лекарство от сумасшествия. Председатель международной ассоциации здравоохранения. Дипломированный гений.
Проклятье этого мира.